МУЗЫ

 

 

Я поселился как-то на орбите,
Куда я взмыл с Эвтерпой на плече.
Там и старик в запущенном артрите
Похож на юношу с суставами в хряще.
 
Меня там муза честности лишила,
Что привело к смятению души.
Бывало, ткнёт в известном месте шилом,
Пиши, мол, оперу или в балет пляши.
 
И я писал с отбоя до побудки,
Сил не щадя и не заботясь сном,
И я плясал, как мог, под музы дудки,
Меж ног наездницы прикинувшись седлом.
 
Я расстилался перед ней на пузе,
Я отдавался музе от и до,
Когда она, сплетая нити в узы,
Решила вить на мне своё гнездо.
 
Не стал от этого багаж мой легковесней.
Я храм возвёл для ней, и в крыше сделал люк,
Я с музой стал умнее, но бесчестней,
И подготовил ей резервный трюк.
 
Я разложил у алтаря пачули,
Жасмин и мирру, ладан и сандал,
А муза мне, тот аромат почуяв,
Ожиданно устроила скандал.
 
Она сказала, что ей в храме душно,
Что я для ней - одно большое зло!
Я это всё, «приемля равнодушно»,
Ей люк открыл… И музу унесло…
  
Как только, сбросив с плеч своих обузу,
Я начал пить игристый Совиньон,
Мне ввечеру пришла другая муза
Я, говорит, - Серена Ауньон.
 
Я подарю Вам ноты и куплеты,
Но я сегодня переела слив,
Не разрешите ль в Ваши туалеты?
Я разрешил – та изломала слив.
 
Так видно неба воинство решило,
Верша своё с орбиты ремесло.  
Ушла одна, забрав с собою шило.
Пришла другая, прихватив сверло.
 
Ей видно нюхать фимиам претило
Что с ней случилось там узнай, поди, теперь.
Но и она бесчинства закатила,
В отхожем месте просверлив мне дверь.
 
Её конечно пустота прибрала.
Мне в этом смысле сильно повезло,
Но я теперь не подниму забрало
Средь муз своих, поскольку музы – зло.

И как бы общество меня не порицало,
Я не внемлю премудростям толпы.
Я от уколов взял на грудь зерцала,
А месту нежному взял крепкой скорлупы.

Серена Ауньон - Серена Ауньон-Чанселлор - астронавтка, возможно, причастная к повреждению обшивки русского сектора МКС

СВИНЬЯ В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ

 

 

Во время лицемерия умение рядиться
Сравнимо с суеверием, но может пригодиться.
Сливаться с окружением, подобно осьминогу,
Прими к вооружению и дай себе дорогу…
 
Жила в одной семье свиней дочурка с телесами.
Их прикрывала ей на ней пижама с полосами.
Еды в семье полным-полно, но надо ж так случиться,  
Что стадо всё истреблено немецкою волчицей.
 
Забудешь имя, отчество, запив былое водкой.
Оставшись в одиночестве, задумалась молодка…
Хряков ей жалко и свиней, но жить и дальше надо,
И мысль забрезжила у ней - искать другое стадо.
 
Любителей елейного в то время в междуречье
Паслось, как вожделение, сообщество овечье,
Но, сберегая лебеду и сладкую душицу,
Те не хотели на беду ни с кем почти дружиться.
 
Она им  - Это, как его… я к вам хочу прибиться,
Мол, не осталось никого, от рук одной убийцы…
Мол, вы б слыхали поросят, как те визжат от раны…
А овцы слушать не хотят, ну, что с них взять – бараны.
 
Она тогда – Я сил полна, в мозгу кипят идеи…
Я вся сплошная ветчина! А те – мы иудеи…
Едим душицу с лебедой и жизнь проводим кротко
Не одержимы мы враждой, но не хотим сиротку.
 
Свинья отару тех овец избегала кругами,
Но брешь пробита, наконец, среди голов с рогами.
Ей удалось их взять на понт, едва скрывая злобу,
Известным жестом Rotе Front, и полосатой робой.
 
Известно, раны той войны ещё болят у многих.
Нет преднамеренной вины в семействе полорогих.
И пусть вторжение в семью их нарушало Госты,  
Те овцы приняли свинью как жертву холокоста.
 
Любая жертва, как всегда, потребует вниманья.
Еда - душица, лебеда - влекут непониманье.
Что свиньям надо – трюфеля и развлеченья спьяну,
И в результате вуаля – изрыты все поляны.
 
Когда питания в обрез, тогда сужденья резки.
Власть забирает хлеборез из общей хлеборезки.
Он в этот именно момент закручивает гайки,
Чтоб сократить ассортимент, до ежедневной пайки.
 
Свинья сказала, что, мол, я с геномом человечьим,
И что, мол, именно свинья ему дарует печень.
Ну, а поскольку человек – вершина мирозданья,
То я возглавлю вас на век, послушные созданья!
 
А мне за это, мол, дворец – отдельную кошару!
Раз я творения венец, мне трюфелей на шару,
А с нерадивых - шерсти клок, костей, курдючье сало,
И пистолет мне марки Глок, от мстительных вассалов.
 
Бараны в крик, кто при рогах, - Откуда полномочья?
Свинья в ответ, увы и ах, явила зубы волчьи.
Потом уже, как слышал я, внимая им за чаркой
Была дебелая свинья немецкою овчаркой.
 
Но иудеям Голиаф в бою известен с Давой
И те, овчарку заказав, позвали волкодава…
Вот так сообщество Моссад, в защиту тех, кто кроток,
Освобождает райский сад от вражеских «сироток».

ДОБРЫЙ ДУХ

 

Однажды добрый дух святой предстал передо мной,
Качаясь плавно в сладостном эфире,
Он мне повелевал искать усердно встречи с той,
Кто будет мне хозяйкою в квартире.
 
Я  не внимал до этого придирчивым богам,
За это боги на меня сердиты,
Но дух в ребро толкнул меня к заморским берегам,
Ведь добрый он, а значит плодовитый.
 
Он мне за путеводною звездой сказал идти
И я был увлекаемый мечтою,
Что та, кого мне добрый дух велел в пути найти
Окажется, как минимум, святою.
 
Скатилась с неба быстро путеводная звезда,
Пометив место небольшою чашей.
В той чаше я нашёл её. Красива, молода.
Как звать? – спросил, она сказала – Машей.
 
Доставив в место жительства заслуженный трофей,
Хотел им насладиться в одночасье,
Но с уст звезды проник мне в душу сладостный елей,
Что нужно прежде обеспечить счастье.
 
Я снова в путь отправился велением души
На поиски сокровищ Эльдорадо,
Чтоб в нашем месте жительства в уюте и тиши
Звезда святая мне была бы рада.
 
А дальше много времени, упорно, без затей
Среди индейцев племени Муиска
Просил я духа доброго, чтоб мне послал детей,
Стараясь сам на колумбийских приисках.
 
Прибив к родному берегу наполненный фрегат,
Был оглушён я дома детской трелью,
А  дух святой, тем временем, предатель, ренегат
Сверлил за стенкой что-то шумной дрелью.
 
Живу по месту жительства, звездою осенён.
Ращу детей, ем репу и капусту.
Пытаюсь оправдать звезду заветом из племён,
Что свято место не бывает пусто.
 
Но паруса наполнились ветрами перемен.
Мне так сказали верные ребята:
«Не стоит верить святости предательств и измен,
Пустое место не бывает свято».
 
Не стоит верить святости предательств и измен
Пустое место не бывает свято.

Удалёнка, или когда верхи не могут, а низы не хотят.

Третий месяц удалённо

Я у домны и Алёны,

Нас спасает только интернет,

И ещё товарищ  Дуров,

Что не дался самодурам,

И сказал всем самодурам – нет!

Я хмельной от Телеграмма,

Хоть не пил пока ни грамма,

У меня в нём не один канал:

- «Ленки голые коленки»;

- «Искромётные нетленки»

- И канал «Интернационал».

Если кто вверху не может,

Обязательно поможет,

Он всегда был в этом деле хват,

Подсобить всегда охочий -

Человек простой, рабочий.

Одним словом – пролетариат.

Вот уже я замечаю,

Что я в них души не чаю,

Как любой, наверно, горновщик,

А нажав на пульте Input,

Узнаю доплаты выплат –

Будут Ленке с домной лоск и шик!

Вспоминая график сменный

И рабочий цех доменный,

Как когда-то  лампу Алладин,

Удалённо Ленку глажу,

Подсыпаю в лаву сажу.

До чего доводит карантин.

Опасаюсь, Ленка с домной

Не признают труд надомный,

С ними больше дела - меньше слов,

Юбки сдёрнут, ложки вынут,

Разумеется, остынут,

Понасадят форменных козлов.

Хоть и злюсь, но шлю нетленки

По каналам домне с Ленкой

Не бунтую, раз дают блага,

Ожидаю шика с лоском,

А одна мне две полоски

И обое - козьи мне рога.

Забываю Алладина.

Становлюсь простолюдином.

От обиды плачу и кричу.

Ложку в домну злобно суя,

Поминаю всех и всуе,

Вот я им проголосую,

В общем, я так больше не хочу.

Триппер

Друг сказал мне - мазаль тов!

Хоть не из евреев я,

Просвещённый мир готов

Пасть под гонореею.

Мир закрылся на засов,

Кто здоров – злорадствует,

Кто не прыгал из трусов,

Тот пока и здравствует.

Осторожно ожидая

Зуд и высыпания,

Я услышал из Валдая

О чуме в Испании.

Мне сказали - в давнем веке,

В ходе эволюции,

Заразили печенеги

Половцев поллюцией.

Хан Кучум, чего таиться,

Пить любил да кочевать,

Что поделать  загранице -

Очумело кочумать.

От чумы там повсеместно

Головные колики.

Но про них не интересно,

Что с них взять – католики.

Наше дело в это время -

От верхов и до низов

Не носить святое бремя

И не прыгать из трусов.

Как зараза б не хотела,

Прочь манипуляции!

Обмотаем части тела

Синей изоляцией!

А кто будет шевелиться,

К тем придёт инфляция,

И конец с тем приключится

В качестве фелляции!

Понял я, и то не сразу,

Так как ум я свой щажу,

Что в конце своём заразу

Я победно побежу.

Хрен без соли доедая,

Сделал эпиляцию,

Жду кончину из Валдая,

Ту, что за инфляцией.

Только  девы одичали,

Сопли ниже плинтуса -

Им конца не обещали

В виде кунилингуса...

Воскрешение.

Холодом что-то подуло

От предвкушенья беды

От Магадана до Тулы

Разом закрылись суды.

Заперся суд на Сенатской,

Заперся на Поварской.

Ясно, что это ад адский,

Но не понятно на кой?  

Твердят и поп и попадья,

Что есть ещё один судья.

Он суд вершит  по Ветхому завету.

Но из Верховного суда

Сказали - это ерунда,

И что суда теперь над нами больше нету.

Выплюнув на пол окурки

От долгожданной мечты,

Радостно вздрогнули урки,

Насторожились менты.

Всё это дело неспроста.

Уже и доллар больше ста.

Читается на лицах удивленье.

Но, как сказал законный вор,

И согласился прокурор,

Что это всё во имя обнуленья.

Всем гарантируют ужин.

Многим пожалуют жить.

Только вот суд им не нужен,

Чтоб, кому жить - не тужить.

Сказали, выдохнув, - Нехай -

И старожил, и вертухай -

Понятия законов были строги,

Теперь весь толк у нас в руках,

Мы потолкуем о сроках

И обнулим заборы и остроги...

Люди терпели обиды

Разного толка царей,

Что им унылые виды

Запертых властных дверей.

Мне же в мечтательной лени

В сонме округлых нулей

Взял и привиделся Ленин

И с Ильичём мавзолей.

Этой проблемы решенье

Я ненароком узрел

Остро вопрос воскрешенья,

Мне показалось, назрел.

Карантин

За охоту к содомии

Весь известный неликвид

Захлестнула пандемия -

Девятнадцатый ковид.

Всю заполнило Европу,

Словно банную лохань,

За любовь к строке Эзопа,

Содержимое Ухань.

Тили-тили-тили тесто

Приходи и голосуй!

Ковид выбрал это место

По отцу народа Суй.

Тили-тили, трали-вали,

Но на шёлковом  пути

Вирус весь короновали

В шоколадный ассорти.

Коронован не по масти,

Бьются урки об заклад,

Но у всей законной власти

Есть продуманный расклад.

Пока суть да разговоры,

Что, мол, здесь для нас не тут,

По закону чисто, воры,

Что осталось, подметут.

Мчится ковид пондемимо -

Где метут, там карантин.

Но он был замечен в Риме,

Говорят, что не один.

Все, кто в Риме отдыхали,

Возвращаются зазря,

Тут  уже короновали

Тайно нового царя.