Об уважении и благонамеренности.

Я из границ Отечества пока не уезжаю,

К нему благонамеренность  я сразу изъявлю:

Все отрасли  правительства я сильно уважаю,

А общество судейское, не скрою, что люблю.

Уж год тому, с товарищем наметили мы цели,

Но не хватило времени нам их достичь успеть.

Мы на стезе смирения лишь банк открыть хотели,

Как и другие граждане, решив разбогатеть.

Бумаги мы с напарником готовили заранее,

Чтоб встать в шеренги стройные зажиточных менял.

Мы отродясь не склонные идти на меры крайние.

Я в подтвержденье этого с собой аж паспорт взял.

Я говорил приятелю, что ждут пути тернистые

На заповедном поприще финансовых услуг.

Он сомневался искренне, а нам заслоны выставил

В пути опрятных помыслов кордон народных слуг.

Себя едва умерив, друг, в приливах уважения,

Вести беседы светские товарищ мой мастак,

Сказал: «Раз нету места нам в отрядах услужения,

То в воскресенье вечером мы банк откроем так»…

В судебном заседании судья считала годики,

К ней прокурор заискивал, прося прибавить срок,

А я смотрел, как светится на голове молоденькой

Судьи благонамеренной упрямый завиток.

Я сожалею горестно и слёз  налил немерено, 

Что с другом в деле банковском  мы не учли потерь,   

Что тронули охранника  кастетом, ненамеренно,

За то, что тот, намеренно, мешал открыть нам дверь.

Со всем благопочтением мы выслушали стоя

О чём судья читала нам, листая свой листок,

Но с той поры мне видится и не даёт покоя

Блестящий непокорностью, восставший завиток.