ГЛАЗА САЛАХА

Нынче стали жить красиво,

Где ни плюнь, везде фанат.

Я, с тоски напившись пива,

Посмотрел  чемпионат.

Там, как будто на пленере,

Изнывая от жары,

Как один миллионеры

Наши двигали шары.

Говорят на нитях МИДа,

Чтоб не сдох я от тоски,

К нам тащили пирамиды,

Пальмы, солнце и пески.

Есть Неапольская  пицца,
Из Жироны есть хамон,
Даже прибыл во гробнице
Бывший царь Тутанхамон.

Для того,  чтоб  победить нам

И никто не помешал,

Говорят, что саудитам

Кто-то  крепко руку жал.

Но известные позывы,

Охладили пьяный пыл

И всё, что на матчах было,

Я почти что позабыл.

Помню гимн и  трепет флага…

Чья-то катится слеза…

И ещё глаза Салаха…

Очень грустные глаза.

Ходит слух, перед игрою,

Прихватив с собой нарзан,

Очень тёмною порою

Заходил к нему Рамзан.

Почитав суры Корана

Он ему, в конце концов,

Взял и выставил охрану –

Здоровенных двух борцов.

Руки крепкие громилов

Были празднично голы,

Так, что стали дети Нила,

В свои двери бить голы.

Я, позднее выпивая,

Всех вопросом искушал:

«Почему же Уругваю

Никто руку не пожал?»

А Салах к концу  июля,

Ходят слухи по ушам,

Бросит стены Ливерпуля

И уедет к ингушам.

БЕТОН.

Ах, оставьте ваши комментарии,

Не берёт меня ваш злобный яд,

Будто я подался в пролетарии,

Бросив всё и взяв тройной подряд.

Будто плюнув на весну и лето

Некогда  записанный фигляр,

В штукатуры вышел из  поэта,  

Овладев  профессией маляр.

Будто я вот-вот почию в бозе,

Надломив звенящий камертон,

Что меня уже в нелепой позе

Обхватил строительный бетон.

Не найти меня в колонках прессы,

И былой утрачен мною шик,

И теперь от прежнего повесы
На виду остался только пшик.

Будто я стал для друзей обузой,

Весь огонь отдав, как Прометей…

Что со мною развелась и Муза,

Бросив мне прижитых с ней детей…

Сплюнув яд лузгою на Привозе,

Аккурат на злые языки,

Отвечаю, не почил я в бозе,

Почивать мне нынче не с руки.

Как герой античного романа

С Музой я по-прежнему грешу,

Но  скажу, чтоб не было обмана,

Что бетон действительно мешу.

Презирая с детства вероломство,

Вероломство это мерзкий тон,

Строим  дом мы с Музой для потомства,

Поневоле влюбишься в бетон.

И предмет любовной этой страсти

Я ношу, как водится, в руках,

Не давая до поры захрясти,

Растирая ласково на швах.

Не творя запретного кумира,

Возвышая камертона тон,

О бетоне наиграла лира,

Веселее с нею строить дом.