От пристрастия к хорею
И от тяжести грехов
Постепенно я хирею
Отмеряя такт веков.
Но, вчера у кобзарей я
Разобрал среди стихов,
Будто создали евреи
Запорожских казаков.
Как шинкарка есаула,
Заблудившего в пивной,
Из корца в лицо плеснула
Родниковою водой,
А потом с макушкой в кадку,
Чтоб охлынул от идей,
Так ко мне пришла догадка
Про заблудших иудей.
Я на этом сыре-боре
Позабыл грехи и хвори.
В умозрительном просторе
Я, как прежде,
молодой.
Сделав с мыслями зарядку,
Их построил по порядку -
Врозь носки и вместе пятки -
Словно сотню кошевой.
Не прослыть чтобы вассалом
И прогнуть упругий мир,
Вспомню я, конечно, сало,
Здесь оно для нас кумир.
От Руси до Польской Речи
Обойди весь мир спрося -
Скажут все, что нету Сечи
Без грудинки порося.
У меня была еврейка
Из Ростова-на-Дону…
Пела мне, как канарейка,
Про заморскую страну.
Ну, а я с ней, отдыхая,
Вместо запаха морей,
Её локоны вдыхая,
Чуял сало шинкарей.
Дав за отдых ей корейки,
Я с тех пор себя кляну -
Замолчала канарейка
Про далёкую страну,
К пище нашей пристрастилась
И пошла до алтарей,
И её, как окрестилась,
Приютил архиерей.
Я ещё скажу устало
Об оседлости черте
Кто отведал наше сало,
Тот единый во Христе,
Тот единый во Христе,
Для того черты не стало,
Как вчера для кобзарей,
Окреститься б им пристало,
А крещёный - не еврей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий