Мадамы

Мужики всегда в охоте,

Хоть и не старей.

Кофе утром, на работе,

Дома – сельдерей.

А когда к цветам крапивы

С чаем чабреца,

То тогда и мерин сивый,  

Вроде жеребца.

Иногда, согнув двустволку,

Верного ИЖа,

От забот набычив холку,

И забив пыжа,

Ходишь, бродишь по природе,

Где берёзы сок…

Глядь,  при пасмурной погоде,

Сыплется песок.

А, бывало, тёплым летом

Я, закрыв глаза,

Мог навскидку и дуплетом

Разрядить в туза,

А потом под небесами,

Приземлить лося,

И вживую с выжлецами

Загонять гуся.

Это всё сосудов спазмы -

Мой привет годам,

Но быстрей ведут к маразму

Козни милых дам.

Раз, вкусив плоды от древа,

Божий сын Адам

Был отправлен из-за Евы

Прямо в Амстердам.

В закоулках Де Валлена,

Красных фонарей,

Избавлял его от тлена

Только сельдерей.

Кто прошёл тропой Адама,

Старец или млад,

Знают - дамы с Амстердама -

Это сущий ад.

Вот Париж – диктатор моды,

Чувственных утех.

Трепет сердца Квазимодо

Вызывает смех.

Эсмеральда строит глазки,

Пляшет там и тут…

Никакой ответной ласки

Только грубый кнут.

И у нас с мадам не лучше,

Чем у Нотр-Дам.

Не отдашь свою получку -

Тащит по судам.

Пресекая разговоры,

Мол, а судьи кто,

Нам читают приговоры

Девушки Пихто.

Быть с мадамой в газавате*

Бренная юдоль.

В кухне, в комнате, в кровати,

Поперёк и вдоль,

Свято место не бывает

Пусто от вещей,

Но зато не наливает

Даже миски щей.

Другой раз махнёшь не глядя,

Крутишь вензеля.

Уж нельзя погреться дяде

В шкуре короля.

Но, когда в диагонали

Двигаешь ферзя,

Как ни двинь, но им в финале

Овладеть нельзя.

Новый год пришёл в субботу.

На столе грибы.

Мне кричать уже охота,

Мы, мол, не рабы!

Промолчу про Бога маму

В новогодний кедр,

Но скажу: «Виновны дамы,

Что Обама – негр!»

Газават* - война