Немного Свифта

«Я ответил его милости …У нас есть сословие людей, смолоду обученных искусству доказывать при помощи пространных речей, что бе­лое — черно, а черное — бело, соответственно деньгам, которые им за это платят. Это сословие держит в рабстве весь народ. На­пример, если моему соседу понравилась моя корова, то он нанимает стряпчего с целью доказать, что он вправе отнять у меня корову. Со своей стороны, для защиты моих прав мне необходимо нанять другого стряпчего, так как закон никому не позволяет защищаться в суде самостоятельно. Кроме того, мое положение законного соб­ственника оказывается в двух отношениях невыгодным. Во-первых, мой стряпчий, привыкнув почти с колыбели защищать ложь, чувствует себя не в своей стихии, когда ему приходится отстаивать правое дело, и, оказавшись в положении неестественном, всегда действует крайне неуклюже и подчас даже злонамеренно. Невы­годно для меня также и то, что мой стряпчий должен проявить крайнюю осмотрительность, иначе он рискует получить замеча­ние со стороны судей и навлечь неприязнь своих собратьев за уни­жение профессионального достоинства. Таким образом, у меня есть только два способа сохранить свою корову. Либо я подку­паю двойным гонораром стряпчего противной стороны, который предает своего клиента, намекнув суду, что справедливость на его стороне. Либо мой защитник изображает мои претензии как явно несправедливые, высказывая предположение, что коро­ва принадлежит моему противнику; если он сделает это доста­точно искусно, то расположение судей в мою пользу обеспе­чено.

Ваша милость должна знать, что судьями у нас называются лица, на которых возложена обязанность решать всякого рода имущественные тяжбы, а также уголовные дела; выбираются они из числа самых искусных стряпчих, состарившихся и обленивших­ся. Выступая всю свою жизнь против истины и справедливости, судьи эти с роковой необходимостью потворствуют обману, клят­вопреступлению и насилию, и я знаю, что сплошь и рядом они от­казываются от крупных взяток, предлагаемых им правой сторо­ной, лишь бы только не подорвать авторитета сословия соверше­нием поступка, не соответствующего его природе и достоин­ству.

В этом судейском сословии установилось правило, что все од­нажды совершенное может быть законным образом совершено вновь; на этом основании судьи с великою заботливостью сохра­няют все старые решения, попирающие справедливость и здра­вый человеческий смысл. Эти решения известны у них под именем прецедентов; на них ссылаются как на авторитет, для оправдания самых несправедливых мнений, и судьи никогда не упускают слу­чая руководствоваться этими прецедентами. При разборе тяжб они тщательно избегают входить в существо дела; зато кричат, горячатся и говорят до изнеможения, останав­ливаясь на обстоятельствах, не имеющих к делу никакого отноше­ния. Так, в упомянутом уже случае они никогда не выразят же­лания узнать, какое право имеет мой противник на мою корову и какие доказательства этого права он может представить; но про­явят величайший интерес к тому, рыжая ли корова или черная; длинные у нее рога или короткие; круглое ли то поле, на котором она паслась, или четырехугольное; дома ли ее доят или на пастби­ще; каким болезням она подвержена и т. п.; после этого они нач­нут справляться с прецедентами, будут откладывать дело с одного срока на другой и через десять, двадцать или тридцать лет придут наконец к какому-нибудь решению.

Следует также принять во внимание, что это судейское сосло­вие имеет свой собственный язык, особый жаргон, недоступный пониманию обыкновенных смертных, на котором пишутся все их законы. Законы эти умножаются с таким усердием, что ими со­вершенно затемнена подлинная сущность истины и лжи, справед­ливости или несправедливости; поэтому потребовалось бы не мень­ше тридцати лет, чтобы разрешить вопрос, мне ли принадлежит поле, доставшееся мне от моих предков, владевших им в шести по­колениях, или какому-либо чужеземцу, живущему за триста миль от меня.

Судопроизводство над лицами, обвиняемыми в государствен­ных преступлениях, отличается несравненно большей быстротой, и метод его гораздо похвальнее: судья первым делом осведомляет­ся о расположении власть имущих, после чего без труда приговаривает обвиняемого к повешению или оправдывает, строго соблю­дая при этом букву закона».